SRKFC_Russia

Я добиваюсь, чтобы это дерьмо хорошо выглядело: Шах Рукх Кхан

Filmfare, June 2003

Shashi Baliga

Шах Рукх Кхан вернулся туда, откуда он родом. В Маннат, в Мумбай, в гущу кинобезумия. Но теперь, после операции, он изменившийся человек - в позвоночник ему вставили блестяще-новенький титановый диск. Старая боль в спине ушла, но послеоперационная боль заставляет его двигаться до странности неторопливо. Трудно представить себе эту высокоэнергетическую звезду без тормозов осторожным, но теперь ему придется быть более осторожным, утверждает он. К счастью, Король Кхан продолжает сниматься, используя свою фирменную тактику, которая шокирует и в то же время вызывает благоговение. Благодарение Богу, что-то не меняется.

 - Здорово, что ты вернулся, причем обновленный, как и полагается. Твоя операция была темой национальных волнений, и куча печатных изданий посвящала ей свое время.

 - И это было для кого-то столь большого, как я. Что-то помельче бы разочаровало. Бог все дал мне в изобилии, в том числе и болячки. Все хорошее я получил в больших дозах и на это смотрю тоже как на хорошее.

 - Хорошее?

 - Да, теперь в моем теле титановый диск. Как вы все знаете, мне вставили белый метал. Так что теперь у меня в позвоночнике кусочек ювелирного украшения. К тому же, диск настолько хорошо просматривается на моих рентгеновских снимках, что его никогда не потеряют.

 - Так ты будешь круче всех даже на рентгене?

 - Да, мой позвоночник будет сиять изнутри.

 - Ты, конечно, еще не полностью выздоровел. Боль сильнее, чем ты позволяешь себе показать?

 - Ну, у меня очень высокий порог болевой чувствительности (почему с годами травмы и усилились). К тому же, я не хочу, чтобы моя семья считала, что мне плохо. Наконец, хоть я этого и не осознавал, но я сильно распылялся. Актерство уже само по себе очень много сжигает, у меня в работе находятся два проекта, и я нахожусь немного в стрессе из-за имущественных вопросов, а тут еще эта операция. Когда так заболеваешь, начинаешь беспокоиться о том, все ли в порядке.

 - Ты намерен еще какое-то время не работать?

 - Я в данный момент не соглашаюсь ни на один фильм. Сейчас я нуждаюсь в надежной опоре, как и все те, кто бы этого хотел. Я не хочу ничего торопить, потому что это была серьезная операция, и теперь, учитывая мой возраст, все может только ухудшаться. Моложе не становишься, как говорится. А я подверг свое тело слишком большому стрессу. Возьмите, к примеру, такую песню, как Ishq kameena, - ну не должен был я в ней сниматься. Это был лишь дружеский жест, танцевальный номер в чужом фильме, а я только что вернулся из Лондона после лечения, отдохнул всего три-четыре месяца после \"Девдаса\" (Devdas), но сказал: \"Хорошо, сделаю\". Потом, вы знаете, всего за час до прибытия на награждение Filmfare я до изнурения снимался в песне к фильму Chalte Chalte. Когда я сейчас оглядываюсь на это песню, я говорю: \"Черт, это было всего за 24 часа до операции\".

Проблема в том, что, когда доходит до работы, я никому не могу отказать. Фильмы многих зависят от меня, и все это хорошие друзья, они волнуются. Мне нужно сделать несколько серьезных звонков, но я не могу им этого объяснить, в итоге доходит до того, что я просто сбегаю.

 - Эй, это как будто совсем новый Шах Рукх. С операции ты вернулся другим человеком, или как?

 - Ни в коем случае - видите, я все еще курю! Кто-то как-то спросил меня, есть ли у меня время на самоанализ. Все это чепуха. Никакого самоанализа. По-моему, все это совершенно глупо и нелепо, и кто-то придумал это, чтобы оправдать свою лень. Мой друг как-то сказал мне: \"Я беру себе отпуск на год\". А я спросил: Отпуск на год от чего? От жизни?\" Хотя иногда я думаю, что когда я умру и предстану перед Богом, он на меня посмотрит и скажет: \"Ладно, праздники закончились, а теперь начинается работа\". Надеюсь, что лентяи не будут смеяться последними и говорить: \"Вы, ребята, так и не поняли, какой должна была быть жизнь\".

Когда доходит до работы, я никому не могу отказать. Мне нужно сделать несколько серьезных звонков, но я не могу им этого объяснить, в итоге доходит до того, что я просто сбегаю.

 - Но ты очень переживал, перед тем как уехать на операцию, разве нет?

 - Да, я чувствовал себя очень виноватым перед детьми. Потому что я получил то, что заслужил. Каждый получает то, что он заслужил. Мне следовало быть осторожнее, а теперь я должен расплачиваться за это. Все так просто. Но я не хотел, чтобы это отразилось на детях. Арьян все время гадал, как это в \"Любовь без слов\" (Koyla) у меня был шрам, а в жизни нет. И я сказал ему, что намерен раздобыть себе шрам, и раздобыл его, он был просто взволнован. Конечно, и он, и Сухана знали, что я плохо себя чувствую, и они каждый день за меня молились. Я узнал, что они выучили мантры Гаятри и строфы из Корана, останавливались во всех храмах и церквях и молились. Они научились молиться, это тоже хорошо.

 - И сколько времени, по мнению врачей, пройдет, прежде чем твоя спина будет в порядке?

 - Врач сказал, что однажды я встану и почувствую, что боль ушла. Он говорит, что это займет около трех месяцев, это будет 90-й или 62-й день. Как мне сказали, что пройдет от шести минут до шести дней, прежде чем я снова смогу говорить; я заговорил в ближайшие шесть минут.

Еще я нарастил мускулы на левой руке. Она теперь где-то на полтора дюйма толще правой. Я должен медленно, медленно, медленно - теперь все медленно - вернуться к норме, так что когда я вернусь к полноценной работе, мускулы у меня никак не будут слабыми.

 - Учитывая твою гиперактивную репутацию, это для тебя беспокойный или расслабляющий перерыв?

 - Поверьте, когда надо, я умею отдыхать. Я могу или очень много работать, или пребывать в состоянии полнейшего бездействия. Если я работаю, то без остановки. Если я остановился, я не хочу двигаться.

 - Это твоя самая долгая дорога до съемок?

 - Нет, в прошлом году я несколько месяцев не работал. Я лишь два дня в апреле снимался в \"Девдасе\", а потом не работал с мая по сентябрь. Но да, с прошлого мая до нынешнего я не слишком часто появлялся на съемочной площадке.

 - И тебе не терпится вернуться?

 - Нет. Я бы предпочел не работать так долго, как только потребуется. Я знаю, что когда понадобится, мне потребуется всего 10-15 минут, чтобы вернуться, скажем так. И я наслаждаюсь, много читая в последнее время, - о Черчилле, Гитлере, Распутине и русской революции. И фантастику: The Life of Pi, лауреата книжной премии. К тому же, чтение помогает мне что-то делать с эмоциями, мыслями и выражениями, которые во мне накопились за актерскую карьеру. Все эти годы мое актерство основывалось на этой стратегии: я что-то читаю, что-то слушаю, пытаюсь физически выразить это, лицом или телом. Возьмите, к примеру, такую фразу, как \"он вошел в комнату молча, как краб\". Я пытаюсь сделать это, идти, словно краб, и однажды использую эту походку в фильме. Или \"Он извергся\". Когда на экране я зол, я стараюсь извергаться. Но для этого мне надо знать, как извергается вулкан, как вытекает лава. Могу ли я так? И я это делал в фильме. Такие моменты доставили мне огромное личное наслаждение. Эта стратегия иногда приводит к тому, что я переигрываю, или меня интерпретируют по-другому, или не понимают; иногда понимают совершенно превратно. Но суть в том, что, понимают это или нет, но зрители чувствуют злость, когда ты превращаешься в вулкан.

 - И как давно ты пользуешься своими накопленными выражениями?

 - Уже несколько лет, слишком давно. После двух или трех лет съемок я говорил, что у меня только пять выражений. Скажу всем более молодым актерам: здесь так много можно узнать, так легко получать удовлетворение как актеру. Но так трудно не воспринимать самого себя на 70 мм. Даже осел влюблен в себя. Все такое большое и красивое, все так красиво снимается, и вот ты: парень ростом в каких-нибудь 5\'8\"-5\'9\" (170-173 см), с плохой стрижкой, - и ты говоришь: \"Вау, я добился, чтобы все это дерьмо хорошо выглядело!\" Но я никогда не был удовлетворен как актер. Потому что я понял, что у меня столько в запасе. С каждым фильмом я спрашиваю себя: \"Могу ли я сделать две вещи во всем этом фильме, которые заставят меня хотеть быть актером?\" Я всегда смотрел на таких актеров, как Роберт де Ниро, Амитабх Баччан, Амир Кхан (у которого, на мой взгляд, просто изумительный репертуар) и говорил: \"Боже, как бы я хотел играть так же, как они\". Я все еще просматриваю свои фильмы и говорю: \"Боже, я бы хотел быть похожим на Шах Рукх Кхана\". Это поиск. Могу я быть как Шах Рукх? Могу я обдурить себя самого своей игрой? Могу я убедить самого себя и довести до слез? Я не понимаю в сценариях. Я не понимаю музыку. Или закадровую музыку. Стихи меня не волнуют. Актерство - вот что я понимаю.

 - И ты когда-нибудь доводил себя самого до слез?

 - Вообще-то я не люблю просматривать свои фильмы после того, как съемки окончены. Перехватываю сцены на съемках, на озвучании, но фильм целиком я могу посмотреть только раз. Я себя не люблю, а большинство моих фильмов - это чисто я. Поэтому я не люблю их пересматривать. Не потому, что меня это смущает. Но я закончил свою работу, и сделал все, что от меня зависело, на съемках. Я этим горжусь, но не хочу с этим жить.

 - Ты подобрал себе новые выражения?

 - Надеюсь. Я читаю, все это откладывается в голове. Это может быть фраза, может быть другой актер. Как-то я посмотрел, как плачет на съемках Табу, и захотел заплакать, как она. И однажды я это сделаю. Это будет моя интерпретация, потому что я не могу делать это, как девушка. Но когда я повторю Табу, даже сама Табу этого не поймет.

 - Ты много раз работал с режиссерами-новичками, своими друзьями. Иногда соглашался, даже не спросив про сценарий. достаточно ли тебе симпатии к режиссеру?

 - Да. Потому что если мне кто-то нравится, я точно знаю, что и я нравлюсь этому человеку, а если я ему нравлюсь, тогда у нас сходные мысли, и мы не можем сделать что-то не так, если говорить о моих мыслях и ожиданиях.

Но я никогда, никогда, никогда не перехожу на личные отношения с режиссером, актером или актрисой на съемках.

- Что ты имеешь в виду - личные отношения?

 - Сказать, к примеру: у тебя дурной характер, ты опаздываешь на съемки, у тебя дурной запах изо рта, тебе нужно время, чтобы измениться, - это грубо. Может, я сам в этом виноват, но все это никого не должно волновать, если мы снимаемся вместе. Когда я не съемочной площадке (очень медленно и очень верно), я не хочу, чтобы кто-то приносил туда что-то личное. А если человек это все же делает, я полностью отвергаю это. Если девушка или парень сидит и читает книгу, вместо того, чтобы перечитывать сцену, это нормально. Если он или она хорошо играет эту сцену. Если нет, я буду нервничать. Некоторые режиссеры, такие как Санджай (Лила Бхансали) или Ади (Адитья Чопра), очень серьезны на съемках, хотя с ними просто классно поговорить. Ади может прийти ко мне домой и сесть у меня играть в видеоигры, но на съемках он не мой личный друг. Для меня личное и профессиональное совершенно отстоят друг от друга. Только так можно сохранить здравомыслие. Потому что я не могу любить стиль работы совершенно всех актеров. Но так можно годик потерпеть чью-то непоследовательность и недостатки (на свой взгляд) и двигаться дальше.

 - Если бы к тебе пришел друг с плохим сценарием, ты бы снимался в фильме?

 - Но я ничего не понимаю в сценариях. Я понял это где-то пять лет назад. Так что когда меня спрашивают, нравится ли мне сценарий, я отвечаю, что не важно, нравится или не нравится, - я просто ничего в этом не понимаю, так что не могу судить о сценарии. Как не могу сказать, к примеру, плохой карбюратор или хороший. В чем я разбираюсь, - так это в актерстве. Я изведусь без этого. Так что если Каран (Джохар), или Санджай, или Фарха (Кхан) говорят, что это, черт побери, лучший сценарий и что это получится величайший фильм, и что они готовы посвятить ему год своей жизни, то это действительно должно быть нечто хорошее. Достаточно хорошее для меня.

 - Получается, решение в большой степени эмоционально?

 - Нет, все дело в ясности. Я не понимаю в сценариях, так что оставляю это на суд специалистов. Есть некоторые аспекты производства кинофильмов, в которые я не хочу вникать. Я не понимаю музыку. Если вы дадите мне песню, я станцую под нее. Но не спрашивайте меня, считаю ли я ее хорошей или нет. Я не понимаю и в закадровой музыке. Стихи меня не волнуют. Актерство - вот что я понимаю, вот что я делаю лучше всего. Дайте мне плохую сцену - и я сделаю так, что она будет хорошо выглядеть. За это мне платят. Дайте мне любую сцену - и я сделаю ее приемлемой, правдоподобной, попытаюсь довести ее почти до совершенства, сделать действительно прекрасной. И я не беру за это сумасшедших денег, не требую какого-то особого признания. 

Я так часто слышу, как актеры говорят: \"Друг, эта картинка - лучшая сцена\" или \"Как прописана эта сцена!\" Моя логика такова: \"Как прописана эта сцена - чушь. Но я заставлю ее работать\". Или \"Что за местность. Что за местность, я сделаю так, что она будет хорошо выглядеть\". Или хореограф говорит: \"Что за песня\", а я говорю: \"Я сделаю так, что она будет хорошо выглядеть\". Вот что я говорю своим режиссерам: дайте мне сцену - и я сделаю так, что она будет хорошо выглядеть. Это моя работа, и я не преувеличиваю. Если сцена хорошо прописана, хорошо снята, и меня заставили хорошо выглядеть; если все хорошо, тогда что делаю я? За что мне платят так много денег? Что я приношу? Мой вклад - это когда оператор смотрит в камеру и говорит: \"Вау!\" Когда автор сценария говорит: \"Эй, я ничего подобного не писал\". Я хочу, чтобы режиссер говорил: \"Черт, я и не думал, что эту сцену можно так сыграть\". И я хочу, чтобы зритель говорил: \"Эй, все глупо, но действует!\"

 - Что часто и происходит.

 - Должно происходить. Так мы снимаем фильмы. Так чего мы сидим и выбираем гниды? Хотя я очень уважаю людей, которые тоже это делают, потому что это работает в их случае.

 - Перейдем к твоему следующему фильму, Chalte Chalte…

 - Он о паре: Рани играет девушку по имени Прия, я же играю Раджа (как меня обычно в фильмах и зовут)…

 - Извини, что перебиваю, но ты не мог попросить сценариста или режиссера изменить твое имя?

 - Как розу ни назови, она все равно будет сладко пахнуть. Это скорее рыночный вопрос. мне безразлично. Назовите меня, как хотите, я сделаю так, что это будет хорошо выглядеть. Я добьюсь, что люди скажут: \"Имя Радж так тебе подходит\".

 - Вернемся к Chalte Chalte и Раджу с Прией…

 - Если вы меня спросите, в чем суть, я вам скажу, что историю не знаю. это фильм о мужчине и женщине, и это величайшая история в мире, я так считаю. Как и задумал Бог. Но это и очень простая история.

Как актер и продюсер (вместе с Азизом и Джухи) я хотел вернуться к основам после \"Девдаса\". Сыграть роль, в которой бы не было алмазов, которая бы не была больше самой жизни. \"Родительская любовь\" (K3G), \"Император\" (Asoka) и \"Девдас\" так поглощали, они были больше меня самого. Один вопрос, который мне задавали на протяжении всех съемок \"Девдаса\", был: а что после? (Драматичным тоном) \"Шах Рукх, прошло 10-11 лет. Раджу стал джентльменом (Raju Ban Gaya Gentleman). От \"Безумной любви\" (Deewana) до \"Девдаса\". Теперь что?\"

При всем моем уважении к \"Девдасу\", для меня как для актера этот фильм ничем не отличался от любого другого. Это самый прекрасный фильм, в котором я работал; режиссер совершенно выдающийся, быть может, лучший режиссер в стране; фильм хорошо прописан, в нем красивые съемки, красивые ситуации, прекрасные виды, то есть все, что нужно актеру, чтобы сделать фильм хорошим.

Но на съемках \"Бадшаха\" (Badshah) я позабавился не меньше, чем на съемках \"Девдаса\".

 - И что привлекло тебя в Радже из Chalte Chalte?

 - Это был очень собирательный характер, в духе фильмов Ришикеша Мукхерджи, такой же простой. Любовь именно такой и бывает. Любовь слепа, брак открывает глаза. Любовь - это значит забыть о своем рождении, не вспомнить годовщину матери. У меня в фильме есть две-три сцены. И каждый в кинотеатре должен в какой-то момент пихнуть своего партнера и сказать: \"Это же мы\". Или, если партнера нет рядом, вернуться домой и сказать ему или ей: \"Я пошел на этот фильм, чтобы отдохнуть от тебя, но мне там напомнили о тебе. Черт, я не должен был уходить от тебя\". Мне кажется, мы этого добились.

 - А что привнесла в характер Рани Мукхерджи?

 - Я не хочу говорить, что Рани мой друг, потому что это такой потрепанный термин. Так что назову ее своей студенткой. Потому что ее первый большой фильм, \"Все в жизни бывает\" (Kuch Kuch Hota Hai), был со мной. И никто этого не знает, но это я выбрал ее на этот фильм. Она только начала сниматься, а Каран искал девушку. Я увидел всего один эпизод с Рани, но сказал Карану: \"Возьми эту девушку, у нее очень интересное лицо; в ней есть что-то от актера\". Больше я никогда не предлагал актрис.

На мой взгляд, Рани никогда не ценили по достоинству. Она может быть немного легкомысленной, но если начинает думать, то может сыграть просто изумительно. Этот фильм снимали в четыре месяца, она больше нигде не снималась, так что полностью концентрировалась на работе, она просто потрясающая. Она - вот повод посмотреть фильм. Кстати, она любимая актриса Гаури.

 - Айшвария Рай очень обижена на тебя за то, что ты выкинул ее из Chalte Chalte, услышав некоторые последние замечания.

 - Как друг, партнер, некто, кто чертовски ее любит, я действительно огорчен тем, что это произошло. Мне лично действительно жаль, и я бы хотел лично принести ей извинения, не на обществе. Но как продюсер я остаюсь при своем решении, и если я не ошибаюсь, как продюсер я принес ей извинения. Это было коллективное решение, принятое в интересах компании. Мы в долгах, мы снимаем фильм после двух картин, которые не имели успеха, и мы не могли допустить, чтобы это произошло. За 11 лет и 40 фильмов я не сделал ничего, чтобы ввергнуть кого-то в профессиональный стресс. В своем возрасте и в моем положении я не жду, что со мной такое произойдет. Я пришел на съемки со сломанной рукой. Я терял близких друзей, был несчастлив, но шел и танцевал на съемках. Я спрыгну с 40-го этажа с разбитым позвоночником, если понадобится. Я не из тех, кто приезжает на съемки к 9 утра и заставляет своих партнеров и коллег ждать. Но, ко всему прочему, я никогда не лез в чужие ботинки из-за своих личных проблем.

Лично я считаю, что Айшвария милый человек, у меня нет ни на йоту жалоб на нее. И вряд ли у кого-то есть. Как другу мне искренне жаль, и я сказал ей об этом - в ночь награждения Filmfare, кажется. Но я могу понять ее злость, я понимаю, что отношения испорчены.

 - А отношения испорчены?

 - Не знаю. Если да, то я не жалуюсь. Жизнь продолжается.

 - Кто знает, быть может, скоро вы снова будете вместе работать.

 - Дай-то Бог. Но я работаю только с режиссерами, не с актрисами. Или актерами. Когда ко мне кто-то приходит и говорит: \"Ты никогда со мной не работал\", я спрашиваю: \"Ты стал режиссером?\" Потому что я работаю только с режиссерами. Это режиссер подбирает актеров, и я буду работать с тем, кого он подберет. С каждым фильмом я спрашиваю себя: \"Могу ли я сделать две вещи во всем этом фильме, которые заставят меня хотеть быть актером?\"

 - Учитывая, что ты так разделяешь личное и профессиональное, как долго ты можешь помогать другу на съемках?

 - Да я это делаю со всеми своими режиссерами. Я всегда предлагаю разные способы снять сцену. Обычно проигрываю для них. Но я бы никогда не стал просить режиссера принять мое предложение только потому, что он или она мой друг. Я могу спорить, но сделаю именно то, чего хочет режиссер, даже если не согласен с ним. Я внесу свое предложение, но если вы не согласны с моим хорошим предложением и предпочитаете придерживаться своего плохого, моя работа даже плохое предложение заставить выглядеть хорошо. потому что нет правильного или неправильного способа что-то делать в актерстве или любом другом творчестве. Если режиссер так сильно верит, я смирюсь с этим. К примеру, я бы предпочел некоторые сцены в \"Девдасе\" сделать по-другому, но сделал именно так, как просил Санджай.

Даже если был уверен, что есть способ лучше.

Лучше - это убийца хорошего. Хорошо - это уже достаточно хорошо. Не делайте из \"Мести и закона\" (Sholay) Shaan. Рамеш-джи бы это не понравилось, но так поступают в индустрии. Если сцена хороша, оставьте ее. Не пытайтесь сделать ее лучшей, замечательнейшей, величайшей… Хорошо - это уже достаточно хорошо.

 - Как ты реагируешь на то, что Вивек Оберой называет тебя среди других трусом, потому что ты не высказываешься против Салмана Кхана?

 - Нет, я не позволю себя вовлечь в этот печальный случай. Я не считаю, что на мне какие-то обязательства, не потому, что я такой великий, а потому что тема слишком маленькая, чтобы о ней говорить. Я не участник этого события, оно никак не повлияло на мою жизнь. Я много работаю, я слишком себя уважаю, чтобы комментировать этот случай. Для меня это печально, но не относится ко мне.

 - Но тебе задают вопрос, потому что тебя особо упомянули.

 - Да, я видел интервью. Но пока вы не заговорили о нем, я ничего не чувствовал. Многие много говорят обо мне. Но, помимо того, что говорит моя семья и мои друзья, остальное меня не трогает, не влияет на меня. Назовите меня человеком с холодным сердцем, невежей, эгоистом, эгоцентриком, обзовите псом, еще кем-то… Я в своем костяном замке, меня не трогает. Такой уж я. Совершенно никаких эмоций по данному вопросу. Я не хочу тратить свою энергию, реагируя на подобные вещи; лучше направлю ее на свои фильмы. В любом случае, он не обозвал меня трусом в лицо. И, как вы знаете, видео- и аудиозаписи разговоров не принимаются в качестве доказательств в суде. Мне в лицо говорили вещи и похуже, все абсолютно в порядке. Я просто наблюдаю и использую это в своих фильмах. И если я в хорошем расположении духа, я могу даже сказать человеку, что использовал это. Вот как вы меня отхлестали. Или вот как вы хорошо мне сказали.

Даже дома я никогда не злюсь. Мой водитель расколотил мою машину в тот самый день, как я ее купил. Гаури была расстроена, но я сказал: так бывает, давай забудем об этом и будем жить дальше.

 - Ты контролируешь свою злость или просто ее не чувствуешь?

 - Не чувствую. Суть в том, что мне так много было дано в этой жизни, что жаловаться не на что. Иногда мне страшно: когда со мной случится что-то действительно серьезное и плохое, будет ли у меня право жаловаться Богу? Не решит ли Он, что я неблагодарный? Мой жизнь настолько благословенна, что я не могу, не могу, не могу делать из мухи слона. Это просто благодарность за то, что у меня так много есть.

 - А что бы могло тебя действительно разозлить?

 - Меня огорчает, когда одни люди опускают других. Должны быть доверие и честность - вот все, что для меня важно. Я так прожил жизнь, и это хорошо для меня.

 - Для человека, который задает столько вопросов, у тебя просто безусловная вера в Бога.

 - Я верю, что Бог хороший, заботливый, понимающий и что если он принял какое-то решение относительно меня, это будет хорошо. Так я принимаю решения касательно своей семьи. Иногда они могут казаться грубыми, иногда неправильными, иногда правильными. Но я их принимаю, исходя из добра, и мне кажется, что Он делает то же самое для меня с еще много, много, много большим добром. Теперь у меня нет вопросов к Аллаху. Одно время были. Но больше нет….

Черт, я сказал вам, что никакого самоанализа, но именно им я и занимаюсь…

Перевод Jyoti